Лайма Вайкуле, одна из самых знаменитых латвийских певиц, в интервью Настоящему Времени вспоминает 90-е годы и пришедшую с распадом СССР свободу. Она рассуждает о войне в Украине, судьбе русского языка и русскоязычных в странах Балтии, пропаганде и о том, почему из Латвии уезжают люди и как это изменить.
****
"Людей из Советского Союза можно было сразу узнать: они боялись всего. Я так больше не хочу"
– Вы мечтали стать певицей в юности?
– Нет, я никогда не хотела петь. Я всегда знала, что буду врачом, хирургом. Просто судьба. Просто так сложилось.
– Но вы довольны тем, как сложилась ваша жизнь?
– Да, я люблю свою профессию, и это огромное счастье – заниматься тем, что нравится. Это очень важно.
– Вы видите бывших коллег, которые участвуют в прокремлёвских концертах. Как вы думаете, почему они это делают? Неужели они действительно считают, что война — это хорошо?
– Не знаю. Мы все жили в советское время. Наверное, это на генном уровне, когда ты можешь молчать, можешь жить так. Но, например, я никогда не могла, я всегда была "плохой", мне никогда не нравился Советский Союз. Поэтому в 90-е я была счастлива, что пришел Горбачёв. Появилась такая свобода! Можно было свободно говорить, свободно думать. И это – самое главное.
Помню, когда в 1989-м я приехала в Америку, всех людей из Советского Союза можно было сразу узнать. Они боялись всего. Мы все такими были. И я так больше не хочу.
Сегодня, наверное, очень тяжело тем, кто родился в 90-е годы, им сейчас около 30 лет или за 30. Потому что они не знали того времени, при СССР, когда людям приходилось молчать. Никто из нас не верил газетам, телевидению, радио. Я тогда вообще не включала телевизор. Не верила ни одному слову. Сегодня, возможно, люди пожили в свободное время, и верят телевидению по инерции. Но так делать нельзя. Нужно смотреть разные материалы, слушать разные мнения.
– Как вы думаете, почему пропаганда обладает такой огромной силой, почему люди смотрят телевизор и верят ей?
– Это к психиатрам, я не особо это могу комментировать. Пропаганда – для тех, кто не хочет думать самостоятельно. Им что-то говорят, и этим людям этого достаточно. У меня нет такого авторитета. Я думаю сама. Я такая с детства. Я всегда делала то, что считала правильным. Неважно, с ошибками или без.
"Из России уехали лучшие. Никакой пользы от этого родине нет"
– В 2014 году произошла аннексия Крыма. Не все тогда понимали, что начинается война. Но вы тогда сразу сказали, что не поедете в Крым...
– Да. Для меня это было неожиданно, я не очень понимала, что происходит, но наше правительство заявило, что нашим гражданам нельзя ехать в Крым выступать, что это аннексия. А как же иначе? Естественно, я не поехала и сказала, что не поеду.
– Вы о своем решении объявили публично. Вы сразу почувствовали ответную реакцию, язык ненависти?
– Да, были плохие комментарии. Но это неважно. Я сказала то, что думала. Вот я сегодня посмотрела: обо мне написали (в России), что у меня есть пекарни, что были банки, а теперь пекарни. Ну, понятно, что они пишут, что хотят. Я посмеялась, но кто-то в это, наверное, верит. Ну, дайте мне эти пекарни и банки!
– В 2022 году началась полномасштабная война России и Украины. Вы сразу поняли, что всё, поставили точку...
– Да, это было уже слишком для меня. Для моей психики. Я тогда была в Америке. Когда я проснулась и узнала обо всем, мои чувства было невозможно описать. Это что-то такое, чего в жизни никогда не ждешь. Это не должно было случиться, в это не хотелось верить. Такой шок. В принципе, он у меня есть до сих пор.
– Вы использовали выражение, что люди сошли с ума. Вы так и не нашли ответ на вопрос, что происходит с людьми?
– Что-то происходит в мире, какие-то волны, которые делают людей такими… я не знаю… что в них нет сострадания. Все думают только о себе. Они думают: "У меня всё хорошо, значит, всё хорошо". Бизнес. Деньги. Куда подевалась человечность? Я не понимаю. Вся атмосфера такая. Весь мир, мне кажется, встревоженный.
– Против ваших коллег в России, которые высказались против войны, были развернуты масштабные кампании по очернению, мы видели это на примере Андрея Макаревича. Как это можно выдержать?
– Ну, во-первых, мы к этому привыкли. Если у вас есть свои принципы, своя позиция по поводу ситуации, в которой находишься, это принципиальный вопрос. Пусть пишут! Есть большая аудитория, которая думает так же, как мы. Мы с ними. Они приходят на наши концерты.
– Многие ваши коллеги, деятели искусства, которые тоже были не согласны с войной, им пришлось покинуть свою родину, Россию. Они стали диссидентами. Это трагедия?
– Это большая трагедия. Очень большая трагедия. Ты уехал, в чем был. Одно дело, когда тебе 18 лет, другое дело – когда тебе за 40. Все надо начинать сначала. Но я не вижу, чтобы они сильно переживали из-за этого. Они работают, стараются. В принципе, они - лучшие. Уехали лучшие. Никакой пользы от этого родине нет.
– Сможете ли вы когда-нибудь вернуться на российскую сцену? И если да, то что должно произойти?
– Не представляю, что должно произойти. Думаю, что никогда там не буду. Не представляю, что должно произойти. Пока. Но никогда не говори никогда.
"Я думала, что никогда не смогу петь по-русски. Но язык не виноват: он давал возможность всем понимать друг друга"
– После начала войны мы видим, что в Латвии и других странах русский язык воспринимается как что-то токсичное. Как вы к этому относитесь?
– Я это прекрасно понимаю. Особенно в Украине. Я понимаю, почему так: это эмоции. Но язык нужен. Не все знают английский, французский, немецкий. В Советском Союзе русский язык давал возможность всем понимать друг друга, даже в Грузии, Армении, Азербайджане. Мы все могли говорить на языке, который понимаем. Поэтому я считаю, что язык не виноват. Виновата власть, которая развязала войну. Если мы это преодолеем, всё будет хорошо.
– Те же участники группы Brainstorm сразу отказались говорить по-русски после начала войны. И вы тоже говорили, что в первые мгновения, не знали, как говорить на русском...
– Это эмоция. Ты не думаешь, а просто так чувствуешь. Я думала, что никогда не смогу петь по-русски. Это было в первую неделю, кажется.
Но потом, между прочим, девочка из Украины мне сказала, что не надо так, нужно быть спокойнее. Нужно держать себя в руках. Это было очень тяжело, у меня был жуткий протест внутри. Но прошло время, и я начала понимать, что это просто мои эмоции.
Но включаем разум. Я хочу контактировать со всеми людьми из разных стран, и я хочу их понимать. Но если я начну говорить по-латышски, кто меня поймет? К тому же, в Латвии много людей говорят по-русски. Правильно, чтобы они думали также, как и мы, латыши. Если мы поставим границу между нами, ничего хорошего не будет.
– Что вы думаете о борьбе с русским языком в Латвии? Начались переименования улиц, попытки повлиять на Рижский русский театр Чехова. Недавно вы давали интервью Латвийскому радио 4, русскоязычной радиостанции, которая с нового года прекратит вещание...
— Я считаю, что это неправильно. Я понимаю, что мы хотим дистанцироваться от России. Но пройдёт время, каких-то лет десять, и всё снова успокоится. Это уже было в 90-е, то, что происходит сейчас, — это уже вторая волна для нас. В 90-е у нас был ОМОН, который по приказу Москвы терроризировал всю Латвию. И я помню это время. И сейчас многие политики тоже хотят на этой волне заработать, получить выгоду.
Но людям надо быть более разумными. Язык тут ни при чём. Ни один человек, который живёт сегодня в Латвии в русскоязычной семье, не знал, что будет война. Так вышло, что их родителей сюда отправили в советские годы. Они не виноваты! Есть демократия, есть суды. Есть права человека. Вот это нам нельзя потерять. Я никого не осуждаю, но считаю, что язык не виноват. Язык — это возможность говорить.
— Хочу вас спросить вас о вашей коллеге Кристине Орбакайте. Латвия её тоже внесла в чёрный список. Как вы думаете, это ошибка?
— Если смотреть с точки зрения закона, то в законе точно что-то написано, чего я не знаю. Но я думаю, Кристина Орбакайте не сделала бы Латвии ничего плохого. Более того она гражданка Литвы. Если кому-то что-то не нравится, то это может быть только Литве. Не думаю, что она могла что-то плохое сделать Латвии.
"В Латвии самые высокие налоги в Балтии. Бизнес рушится, цены растут, как люди будут выживать?"
— У вас твердая позиция по поводу русского языка, вы слышите критику в ваш адрес со стороны Латвии, латышей?
— Мою позицию все знают. У людей могут быть разные мнения. Ничего страшного, если кто-то со мной не согласен. Я просто хочу сравнить, например, Литву, где проблем гораздо меньше, налоги ниже, люди живут лучше. И Латвию, где мы боремся с языком, но не боремся за то, чтобы люди жили лучше. Думаю, вот об этом нам стоит больше думать. Мне так кажется.
Я уже дошла до мысли, что из стран Балтии нам нужно создать небольшой Европейский союз. Балтийский союз. Мы такие маленькие. И, если бы мы объединились, мы бы стали больше. И можно каждый год меняться: например один год правительство Литвы, другой год – Эстонии, третий – Латвии. Это было бы замечательно, мы бы переняли всё лучшее. Например, в вопросе животных — эстонский опыт. Их отношение к животным.
— О Балтийском союзе вы также упоминали, когда говорили о пустых улицах, в Риге.
— Да. Очень грустно. Много людей уехали. Почему в Литве улицы полны, почему в Эстонии всё хорошо? Значит, мы делаем что-то не так. Нет ничего плохого в том, чтобы посмотреть, почему у соседей лучше. Это замечательно. Нужно видеть свои ошибки, признавать их. Надо быть сильным, это очень хорошо.
— Может быть люди уезжают, потому что недостаточно развлечений, или потому что им не предлагают альтернативу?
— Нет. Было много всего, что делать. Когда-то у нас были полные кафе. По улице Йомас невозможно было пройти. Вся Рига была забита. Вся улица Бривибас была забита. Во всех домах жили люди. Бизнес. Люди не могут выжить. У нас самые высокие налоги в странах Балтии. Бизнес рушится. Мне кажется, здесь об этом вообще никто не думает. Только цены растут, а откуда возьмутся пенсии, копейки вообще, как люди будут выживать? О чём они вообще думают, я не понимаю.
— Может быть, всё это связано с войной, с тем, что многие в Латвии вели бизнес с Россией или Беларусью?
— А Литва, а Эстония? Поэтому я и говорю: нам нужно объединиться, и чтобы правительство менялось, как в Европейском Союзе. Почему мы так не можем?!
"У нас замечательные певцы, и мы хотим познакомить с ними более широкую аудиторию"
— В этом году вашему фестивалю Laima Randezvouz исполняется ровно 10 лет. Вы во многих интервью говорили, что вас всегда ведет судьба. И к этому фестивалю вас тоже привела судьба?
— Да, я сама ничего не планировала, всё произошло само собой. Меня попросили создать этот фестиваль, так он и начался.
— Для вас было важно, чтобы часть исполнителей были именно из Латвии?
— Безусловно. Это, пожалуй, одна из целей. Живой звук и представить латвийских исполнителей как можно шире. У нас замечательные певцы, и мы хотим познакомить с ними более широкую аудиторию.
— Как вы думаете, таланту нужно помогать или он сам найдёт свой путь?
— Рецепта нет. Как сказал Раймонд Паулс, я никогда не знаю, какую песню будет петь вся страна. То же самое и с талантами. Всё начинается и так быстро может закончиться. И почему кто-то поёт всю жизнь, а кто-то только полгода или год? Это большой вопрос. На него, по сути, нет ответа.
